Вернуться в Избу-читальню
                                                
Кирюшкина уха (к итогам соционивологического опроса)
Стерлядь эту привезли мы ночью.
И сунули в холодильник.
Чтоб не протухла.

Утреннее пробуждение было ужасным. С подушки меня сдул женский визг. Рикошетом забросил в кухню, где не разлипшимся очам моим предстала Ленка, упавшая спиной на дверь холодильника.

- Она ДЫШИТ! - еле пролепетали нежные женские уста.
- Суй в тазик с водой, сейчас разберемся! - решительно скомандовал я.

Рыбина зашевелила жабрами и плавниками. Правда, как-то вяловато - видимо, из-за высокого содержания хлора, фтора и прочего химического сора в водопроводе.
Ленка долго смотрела на рыбину затуманенным взором, а потом тихо произнесла:

- Она красивая... Посмотри, какие стремительные формы! Хорошо бы иметь большой такой аквариум, как в кино показывают. И туда двух этих рыб положить, чтоб плавали...
- Это еда. - сухо заметил я. - Ее едят. И потом, куда ты предлагаешь засунуть стеклянный гроб с плавниками? - спросил я и обвел рукой двухкомнатную квартирку. - Кстати, в тазике рыбе все равно не выжить. Он слишком маленький. Задохнется в мучениях. Лучше уж мы сами... - обрисовывал я Ленке безысходность нашего положения, чтобы снять груз с чувствительного женского сердца.

Стоило мне на секунду отвлечься, как раздался шумный плеск воды из санузла. И вслед за этим голос, полный надежды:

- А в ванне ей тесно не будет?
- "@#$^&%$# *&#@|~%$U^%!!! - не сдержался я. - И потом, где мы будем мыться?

Ленка вздохнула, еще немножко посмотрела в тазик, стоящий посреди кухни. И спросила:

- А ведь рыбу убивать надо будет, чтобы съесть. Рыбе будет больно.
- Ей не больно, она холоднокровная и безмозглая. Ей даже не страшно. Она слишком древняя, рудимент природы. У нее кроме инстинктов и рефлексов ничего за душой нет. И души нет. Есть мясо и фосфор.
- Ну и что? Лошадки вот тоже глупые, но их жалко. Смог бы ты убить лошадь и съесть?

Тут я понял, что если мы и дальше с той же скоростью будем погружаться в пучину маразма, то останемся не только без ухи в кастрюле, но и без гроша в кармане. Поскольку в голову уже лезли бредни о разных приблудах к аквариуму, типа компрессора и пр., которые нынче дороги.

- Глупая и безмозглая - разные вещи! - сказал я, имея в виду лошадь и рыбу, - Если боишься кровавых сцен - покинь арену Колизея. А я тут быстро...

Прижав к учащенно вздымающейся груди газетку "МК" с заметкой "Медуза съела женщину-мать", Ленка сбежала в ванную и там затихла, спуская ранее набранную воду. А я, одевшись в передник и взяв в руки молоток, приступил в кухонной раковине к таинству жертвоприношения.

Осетровые и иные хрящевые рыбы дожили до наших дней, хотя их ровесники давно уже интересны исключительно археологам. А эти твари волнуют гурманов несколько тысяч лет и, похоже, будут волновать еще столько. Я, знаете ли, понял, почему.
Конкретно взятую рыбу стерлядь для начала я хотел оглушить молотком. Привык на рыбалке: брякнешь тушкиной головой об дерево - и все, гуманизм не свербит. И как размахнулся... Энергии, потраченной мною на оглушение вредного водоплавающего, хватило бы на создание отбивных из старой козлятины, предназначенных на обед изголодавшемуся взводу петровских гренадеров. Минут пять я дубасил рыбу по башке, причем с разных сторон. Рыба даже хвостом не повела. В общем, неудивительно - чему там сотрясаться? Рыба-то древняя.

- Ну как, уже все? - спросила, высунувшись из ванной, Ленкина голова.
- Спокойно, все под контролем! - шикнул я в ее сторону и задумался. Голова скрылась.

Я взял самый большой в доме тесак и примерился, как одним ударом эту голову отсечь - рыбью голову, конечно. Чтоб долго не мучилась... Но рыба мучилась долго, поскольку сверху на своей тупой башке зачем-то отрастила костяную каску неоправданной толщины, странной ширины и глупейшей длины. Эту каску я пытался ковырять тесаком, когда за спиной вновь раздалось нежно-робкое:

- Она еще жива?
- Не знаю. Я бы так уже не жил. Ты сюда не смотри, ты на американских боевиках воспитана. Тебе плохо будет.

Наконец нашел я у животины слабое место и рубанул по нему от всей души... Мы с Ленкой поменялись местами: она спокойно пластала тушку на кусочки, как будто это было филе из гастронома - а я смывал с себя кровищу после рукопашной. Последнее, что я видел, уходя с поля боя - кастрюля с рыбьей башкой, усами кверху. Костяная башка дышала. Я покосился на Ленку и тихонько башку перевернул.

Кир
(разогревающий стерляжью уху
и предающийся охотничьим воспоминаниям)
©  Kir T-34  31 октября, 2000 г. в 19:52:47
Вернуться в Избу-читальню